|
Чучело на Масленицу
Я жил в сыром сарае средь серых паутин,
Мне не было спасенья, я был совсем один.
Я - чучело на праздник Великого поста,
Но скоро стану жертвой народного костра.
На Масленицу люди сжигали каждый год
Моих несчастных предков, ведь так хотел народ,
Который твёрдо верил, что кончится зима,
Когда умрёт хотя бы один такой, как я.
А я сидел в сарае и размышлял с утра
О том, что жизнь проходит, как детская игра,
О том, что этот праздник, увы, не для меня,
О том, что не дожить мне до завтрашнего дня.
Снаружи, где-то рядом, послышались шаги,
И вот, открылись двери, вбежали мужики -
Они меня схватили и вытащили вон,
И потащили в город под колокольный звон.
Я помню, как дорога петляла средь домов
И лаяли собаки, заслышав шум шагов.
Когда настало время, сквозь свет седого дня
Меня ввели на площадь, под крики воронья.
За час до представленья вдруг кто-то из зевак
Напялил мне кальсоны, рубаху и пиджак.
И вскоре я, одетый как фирменный плэйбой,
На площади у парка предстал перед толпой.
Затем меня прибили к высокому столбу,
Намазав, словно масло, на смерть мою судьбу.
И руки онемели под натиском гвоздей,
И капли тёплой крови забрызгали людей.
Остатки мутной пыли щипали мне глаза,
Но я смотрел сквозь тучи и видел небеса:
Там было всё спокойно, царила тишина
И ангелы кружили, очнувшись ото сна,
И солнце освещало дорогу в серой мгле -
Всё было по-другому - не так, как на земле…
А люди, как и прежде, смеялись надо мной,
Побрызгали бензином, как праведной водой.
Дрова, солома, сера готовы, чтоб гореть -
Они мне и помогут сегодня умереть.
Зажглась сырая спичка в холодной тишине,
Как свежая идея в просроченной стране.
Меня объяло пламя. Толпу сковал восторг.
Когда мы умираем, то каждый одинок!
Я почернел от гари, и тело стало ныть,
Но вдруг я улыбнулся и начал говорить:
«Народ, смотрите в оба и слушайте сюда!
Вам этого не скажет никто и никогда!
Вы верите в обряды и слушаетесь их,
Закрыв свои вопросы ответами других.
Вы ждёте изменений от всех, кроме себя,
И плачете от счастья, и пляшете, скорбя.
Вы под любым предлогом сливаетесь с толпой,
Чтоб быть как можно меньше наедине с собой.
Среди безликой массы вас трудно различить.
Народ, я умираю, а вам желаю жить!»
И стали все дивиться, мол, он заговорил.
Они со мной простились и я их всех простил.
Никто меня не слышал, но слушал - это факт.
Под вечер всё утихло. Закончился обряд.
Меня похоронили в канаве у реки
Всё те же подмастерья по кличке «мужики».
Мой род сегодня вымер. Я больше не приду.
Кого ж теперь убьёте вы в следущем году?!
|